The Digital Scholar: Philosopher's Lab

В статье представлено введение к работе Уильяма Хьюэлла «Конт и позитивизм». Обосновывается, что идеи Конта рассматриваются в этом эссе лишь как предлог и повод для того, чтобы заявить общий протест против набирающей силу в научной и общественной жизни критической установки как в отношении к эволюции природы и науки, так и в развитии общественного устройства. Между тем, с предметно-содержательной точки зрения, позиции оппонентов оказываются весьма близкими. В этой связи обосновывается, что полемический пафос Хьюэлла может получить объяснение лишь в социальном измерении научной коммуникации. Эту работу можно назвать последним манифестом т. н. «староевропейской семантики» с ее доктриной «истинностного перфекционизма», предполагающего достижение состояния развития науки, в котором основные истины будут сформулированы навечно.

Целью исследования стал анализ проблемы времени научного исследования, проектной деятельности, инновационных разработок и их внедрения. Автор обсуждает данную проблему в междисциплинарном ключе, придавая ей статус проблемы глобальной эпохи. Автор выделяет социально-политические, когнитивные и глобально-коммуникативные аспекты проблемы. Коммерциализация научных исследований и автоматизация в управлении наукой приводят к интенсификации труда ученых, провоцируя безответственное отношение к познавательной деятельности. В глобальном масштабе менеджеры в науке и образовании выполняют роль катализаторов в разрушении системы рациональной науки. Автор связывает новые тенденции, которые изменяют направления познавательного поиска, с зонами обмена как между научными дисциплинами, так и между научным и вненаучным знанием. Обсуждение вопросов социально-гуманитарных технологий организации зон обмена связано с традиционной тематикой дискуссий в науке как форм научного исследования. Автор обращает внимание на перспективную роль когнитивных технологий в научном исследовании. На примере актуальных для философии науки проблем соотношения реализма и конструктивизма, статуса мысленных экспериментов автор обсуждает возможности подключения к обсуждению идей практик самореализации. Автор делает вывод о виртуализации научного творчества в техногенной цивилизации. Если ранее вопрос стоял об ответственности за действие и слово, то при нарастающих темпах развития встает вопрос об ответственности за мысль. Термин «скоростная наука» имеет две трактовки: в социальном аспекте как «поспешная, низкого качества» и в когнитивном аспекте как будущая наука «высоких скоростей внутреннего потенциала разума».

В статье представлена реконструкция взглядов К. Маркса на роль социальных факторов в становлении и развитии знания, а также анализ потенциала марксистской методологии применительно к постановке и решению проблем, связанных с концептуализацией знания в современном неокапиталистическом дискурсе. В качестве магистральных выделяются следующие линии анализа марксовой теории: критическое рассмотрение «фетишизации» товара, концептуализация идеологии, трактовка науки, типологизация производства (выделение особого типа социального производства), практический характер познавательной деятельности. За К. Марксом утверждается важнейшая роль в развитии и теоретическом обосновании взглядов, согласно которым теория познания не может формироваться без анализа влияния социальных параметров на знание; обосновывается высокий объяснительный потенциал марксистской теории в рамках неокапиталистических подходов к анализу современности. В этой связи привлекаются идеи Андре Горца и Рэндалла Коллин-за, которые продуктивно используют марксистскую методологию и развивают ряд тезисов, впервые выдвинутых К. Марксом и указывающих на противоречивый характер роли знания в капиталистической парадигме. Подвергается критической оценке современная трактовка «когнитивного капитализма», переосмысливается категория «отчуждения» К. Маркса путем утверждения «новых форм отчуждения» в современности, а также осуществляется анализ меновой стоимости в условиях формирования парадигмы экономики знаний и негативных последствий научнотехнического замещения труда.

Статья посвящена анализу понятия «информационное пространство». Рассуждение строится на сравнительном анализе отличительных особенностей «информационного» от «социального» пространства. Ставится цель выявить уникальные черты «информационного пространства». Исследование основано на применении системного подхода. Делаются выводы о том, что особой формой существования в информационном обществе становится пребывание в информационном пространстве, которое, обладая символической «природой», устраняет материальные ограничения для самовыражения индивидов. Индивидуальная окрашенность существования в информационной реальности формирует такое специфическое качество информационного пространства как многомерность, выступающее условием построения альтернативных миров на основе фантазий и воображения в полном отрыве от реальности. Это сказывается на росте объема информации, который приобретает неконтролируемый характер, а масштаб разрастания информационного пространства перестает измеряться. Разрыв с культурноисторическими смыслами содержания информационного пространства связан в первую очередь с его техногенной опосредованностью. Такая ситуация приводит к утрате культурной и исторической идентичности как отдельных личностей, так и общества в целом. Развитие информационных технологий привело к сложным социокультурным изменениям как в жизни общества, так и отдельного человека, который теперь воспринимает мир сквозь призму коммуникаций в информационно-символической среде. Соответственно, социальные взаимодействия человека перемещаются в информационную среду, а разница между социальным и информационным пространством становится слабо выраженной. В этой ситуации актуальной задачей современности становится сохранение культурной традиции, исторического опыта предыдущих поколений как части информационного, технологичного мира.

Политическая философия науки только начинает формировать свое предметное поле, уже включающее изучение взаимодействия власти и знания, осмысление места науки в политической системе. Одно из возможных направлений расширения проблематики политической философии науки – исследование проявлений идеологии в науке. В статье описаны формы сращения политической идеологии и науки в ХХ веке. Отмечено, что последовательная государственная научная политика в Европе начала складываться не ранее 1930-х годов. При этом увеличение государственного финансирования науки сопровождалось ростом контроля умонастроений ученых и их научной деятельности со стороны политической элиты. Советское государство с начала своего существования решало задачу последовательного и планомерного развития науки. Идеологизация научной жизни в СССР периода 1930-40-х годов проявлялась в интенсивном давлении политической идеологии на некоторые дисциплинарные сообщества (историков, биологов, физиков). Властью был выбран директивный способ идеологического принуждения ученых, но в результате внешнее диалектическиматериалистическое единомыслие имело поверхностный характер. Иная стратегия идеологического контроля через экономические и законодательные инструменты была выработана в США. Одним из факторов, идеологизирующих научные исследования, здесь стал религиозный фундаментализм. Идеологически правильные исследования поощряются через государственные и частные фонды. Порицаемые правящими верхами идеи и научные теории дискриминируются законодательно и финансово. Эффект от такого способа идеологизации оказывается более долговременным и глубоким, чем от явного бюрократического воздействия. Заключается, что в ХХ веке идеологизация научной жизни стала реальностью во всех странах с развитыми научными институтами. Государственная политика требует от ученых демонстрации лояльности политическим элитам.

В статье описываются и оцениваются различные концепции и подходы к рассмотрению феномена информации. Автор подчеркивает важность понятия информации как в анализе современного научного дискурса, так и в исследованиях общественных процессов, явлений и т. п. На основе современных работ в области философии информации поднимается вопрос о понимании самого феномена информации как основополагающего для определения понятия «информация». Рассматривается процесс историко-научной и историкофилософской эволюции понимания феномена информации в отечественной и зарубежной мысли. Акцентируется внимание на более детальной и фундаментальной проработанности понимания природы информации в отечественной литературе. Автором предпринимается попытка рассмотрения ряда современных исследований информации, объединенных под общим названием философии информации. Рассматриваются работы Лучано Флориди, Константина К. Колина и Лю Гана. Делается вывод о том, что, благодаря своим концептуальным отличиям, наиболее перспективной, с точки зрения автора, является модальная теория информации (МТИ), предлагаемая синологическим подходом как к философскому осмыслению информации, так и к западнофилософской мысли в целом.

Данная статья посвящена анализу трудностей, возникающих в процессе междисциплинарных практик производства нового научного знания. Основной из подобных трудностей называется и анализируется проблема понимания в терминах формирования языка и среды общения и, как следствие этого, проблема выбора посредника (медиатора). В связи с во-просами формирования общего языка и среды общения рассматриваются концепции «зоны обмена» (П. Галисон), а также «интерак-тивной экспертизы» (Г. Коллинз, Р. Эванс). Дается оценка тенденции к получению несколь-ких высших образований (т. н. мультиспециа-лист) как вызывающей сомнение в плане ее способствования построению успешных зон обмена, особенно если специальности далеки друг от друга («физик-юрист»). Подобные практики описываются в терминах «навязанной рациональности». Кроме того, проблематизируется эффективность модели переводчика между различными научными субкульту-рами (Коллинз и Эванс). В качестве более продуктивной альтернативы указывается на формирование общего коммуникативного пространства, функционирование которого «подпитывалось» бы благодаря подходящему медиатору. В роли подобного предлагается фигура философа; обсуждаются основные особенности его деятельности в данных условиях. Анализируется ряд концепций, в которых обозначена тематика посреднической роли философии: воззрения немецких мыслителей XIX – начала XX вв. В. Дильтея и В. Вундта, а также идеи современных исследователей: философское консультирование, «философия как междисциплинарность» (С. Фуллер), эпистемический анализ в рамках участия философов в междисциплинарных проектах (Н. Туа-на). Выявляются и описываются различные затруднения, ожидающие философию на ниве медиаторской деятельности.

В статье представлен критический анализ со-циально-конструкционистского подхода к проблеме субъекта. Проблема субъекта рас-сматривается в двух ключевых аспектах – субъект как Я и как личность, с одной стороны, и субъект научного познания, с другой. Дается определение ряда ключевых понятий соци-ально-конструкционистского подхода (социальная конструкция, дискурс, «голос»). Рас-сматривается специфика социального конст-рукционизма по сравнению с конструктивиз-мом и социальным конструктивизмом, анали-зируются основные положения социально-конструкционистского подхода. Рассматрива-ется конструкционистская критика классиче-ских представлений о субъекте и основные альтернативные концепции Я, предлагаемые конструкционистами. Анализируются представления конструкционистов о социальной ангажированности субъекта научного познания и о невозможности говорить о реальности за пределами социальных конструкций. Делается вывод о неустранимости понятия субъек-та из любого исследования познания и о непродуктивности предлагаемого социальными конструкционистами отказа от понятий Я, реальности, истины и объективности.

В данной работе анализируются практические истоки социального конструкционизма. Соци-альная конструкция определяется как функция совокупности социальных ролей. Делается вывод о том, что одним из истоков социального конструкционизма выступает непосредственная исследовательская деятельность пси-хологов. Изучение индивидуального субъекта по самоотчетам приводит к формированию специфического набора текстов, в которых встречается объективированное описание психических состояний, но отсутствует субъект. В результате субъективность формулируется как функция отношений говорящего к произносимому, которая и конструирует ее содержание. Функция отношения к определенному набору высказываний может конструировать позиции в различных сообществах, в том числе и научных.

В статье обсуждается вопрос о месте социаль-ного конструкционизма в общем направлении эпистемологического конструктивизма, а также идеи первого в отношении возможностей наук о человеке. Дается критика социального конструкционизма. Обосновывается тезис о том, что сконструированные человеком предметы (как материальные, так и идеальные) могут начать жить самостоятельной реальной жизнью и отдалиться от породившего их твор-ца. Защищается позиция конструктивного реализма.

Данная работа является репликой на доклад Е.О. Труфановой, посвященный проблеме субъекта и статуса знания в контексте социального конструкционизма. Делается акцент на подходе Рома Харре и Петера Мюльхойзлера, в рамках которого «внутреннее Я» описывается как лингвистическая конструкция и который, в целом, противопоставляет себя лингвистическому универсализму. В связи с этим рассматривается гипотеза Сепира–Уорфа и указывается на то обстоятельство, что решение проблемы «Я» в ее лингвистическом из-мерении в немалой степени зависит от развития междисциплинарных когнитивных исследований.

The book The Digital Scholar was published in 2011, and used Boyer’s framework of scholarship to examine the possible impact of digital, networked technology on scholarly practice. In 2011 the general attitude towards digital scholarship was cautious, although areas of innovative prac-tice were emerging. Using this book as a basis, the author considers changes in digital scholarship since its publication. Five key themes are identified: mainstreaming of digital scholarship, so that it is a widely accepted and encouraged practice; the shift to open, with the emphasis on the benefits that open practice brings rather than the digital or networked aspects; policy implementation, particularly in areas of educational technology platforms, open access policies and open educational resources; network identity, emphasising the development of academic identity through social media and other tools; criticality of digital scholarship, which examines the negative issues associated with online abuse, privacy and data usage. Each of these themes is explored, and their impact in terms of Boyer’s original framing of scholarly activity considered. Boyer’s four scholarly activities of discovery, integration, application and teaching can be viewed from the perspective of these five themes. In conclusion what has been realised does not con-stitute a revolution in academic practice, but rather a gradual acceptance and utilisation of digi-tal scholarship techniques, practices and values. It is simultaneously true that both radical change has taken place, and nothing has fundamentally altered. Much of the increased adoption in academia mirrors the wider penetration of social media tools amongst society in general, so academics are more likely to have an identity in such places that mixes professional and personal.

Статья посвящена анализу актуальной проблемы, связанной с ценностно-нормативными отклонениями, допускаемыми субъектами научных коммуникаций. Целью данной статьи является анализ таких стратегий научной коммуникации, которые выходят за пределы нормативного и способствуют формированию «институтов недоверия» в современном ака-демическом сообществе. Для достижения це-ли необходимо исследовать причины и условия, способствующие нарушениям норм и требований, предъявляемых к процедуре публикации научных текстов, охарактеризовать негативные последствия таких нарушений для научного сообщества и обозначить стратегии решения обозначенных проблем в сфере научной коммуникации.Основным методом является анализ (не)нормативного содержания таких коммуникативных стратегий, характерных для академического сообщества, как презентация и борьба за признание. Эти стратегии реализуются главным образом посредством публикации текстов научных исследований. Взаимодействие субъектов научной коммуникации может носить при этом как нормативный, так и ненормативный характер, имеющий признаки информационного противостояния. Ненормативные стратегии научной коммуникации препятствуют ускорению научного прогресса, провоцируют рост различных форм «серых» практик в данной сфере (объемное цитирование, самоплагиат, почетное авторст-во и др.).Во избежание формирования «институтов не-доверия» в том сегменте публичного пространства, где осуществляются различные формы научной коммуникации, необходимо реализовать ряд мер: принять оптимальные критерии для оценки эффективности деятельности ученого, создать условия для повышения культуры научного исследования, сформировать в научной и академической среде нетерпимость к различным видам академической нечестности. Для решения задач такого рода может быть применен подход, разработанный в рамках коммунитаристских представлений о ценностнонормативном устрой-стве сообществ. Речь идет о мегалоге с участием авторов, редакторов, издателей, рецензентов, представителей государственных органов и иных лиц, заинтересованных в пресечении использования ненормативных страте-гий научной коммуникации.

Показано, что вопрос о роли человеко-соотнесенных факторов в получении объективно истинного знания (в статье он характе-ризуется как протагоро-сократовская антиномия человеко-соотнесенного и объективного в познании) был поставлен уже в античности и его обсуждение пронизывает собой всю историю человеческого мышления. Отмечается, что в последнее время этот вопрос становится особенно актуальным. Для социогуманитарного знания такая актуальность вполне понятна в связи с напряженной политической и экономической ситуацией в мире и возросшей потребностью в грамотных психоаналитиках. При обсуждении естественнонаучного познания, напротив, речь идет о чисто эпистемологическом вопросе – возможности получения объективно истинного знания.Традиционная эпистемология в поисках всеобщего и необходимого знания исключала из рациональной реконструкции когнитивного процесса персональные факторы, поскольку они квалифицировались как носители субъективистской трактовки когнитивного процесса. Эмпирический субъект познания элиминировался из исходной эпистемологической абстракции. Источником объективности знания выступало надындивидуальное начало, отождествляемое с деятельностью трансцендентального субъекта познания. В статье ставится вопрос о возможности частичной реабилитации роли личностных факторов в методологии естественных наук и возможном их включении в рациональную реконструкцию познавательного процесса.В связи с этим анализируются примеры из истории физического познания, убедительно свидетельствующие в пользу гипотезы, согласно которой личностные факторы играют конструктивную роль в возникновении нового знания: становление релятивистской физики (А. Эйнштейн) и рождение квантовой механики (М. Планк).Анализируется роль «потребностей» и «инте-ресов» разума (Кант) в развитии науки. Выдви-гается предположение, что зачастую именно эти факторы играют ключевую роль в судьбе научной идеи или научного направления. Потребностями разума определяются продол-жающиеся поиски новых интерпретаций квантовой теории, несмотря на то, что ортодок-сальная (копенгагенская) интерпретация была выдвинута более ста лет тому назад и успешно работает в методологии физического познания. Аналогичным образом интересы и потребности разума играют решающую роль в приверженности ученых идеалам простоты и единства научного знания.

Мы утверждаем, что сегодня метафизика возвращается в философию. Это значит, было время, когда ее не было или как минимум ее ниспровержение считалось респектабельной позицией, философским мейнстримом, иначе говорить о ее возвращении не имеет смысла. Отрицание метафизики не означает, однако, отсутствия онтологии, но означает лишь отсутствие (как минимум в явном виде) или признаваемую философией нелегитимность положительной онтологии, которая берется судить о сверхопытной реальности. Место положительной онтологии занимает отрица-тельная, или негативная (апофатическая), онтология, которая ставит пределы мысли, доказывая невозможность умозрения бытия, и обеспечивает критику метафизики. Будучи актом и фактом коллективной мысли, критика метафизики, как и рефлексия одинокого скептика, обнаруживает онтологические условия своей возможности, раскрыть которые есть подлинно философская задача, поскольку философия, начиная с античности, утверждает себя тем, что движется от фактов к условиям их возможности. Усомниться в критике мета-физики для философии равносильно тому, чтобы усомниться в акте (и факте) собственно-го мышления, которое очерчивает сферу существующего. Критика метафизики, понятая как философский факт, выводит скептицизм на онтологический уровень, позволяя при этом говорить о возвращении метафизики, возвращении, которое есть не что иное, как открытие онтологических условий философского сомнения как факта. Диалектика двух философских направлений, положительной и отрицательной онтологии, позволяет определить феномен возвращения метафизики в качестве за-кономерного ответа на критику метафизики.

Статья раскрывает философское содержание радикальной теологии, выявляя две основные группы принципов, задействованных теологами для построения своих «систем» – принципов диалектики и деконструкции. В статье раскрывается сущность радикальной теологии как религиозного мышления, преодолевающего и переживающего «смерть Бога», рассматривается генезис радикальной теологии в работах Ф. Ницше, выражающийся в исчезновении объективной истины и падении мира сверхчувственных идей на землю; и в работах Г. Гегеля, представившего Бога в виде диалектического процесса самоотрицания. Это противоречие развивается в работах Т. Альтицера и В. Гамильтона, которые видят сегодняшний мир в трагическом свете – конечность и обреченность становятся основными категориями в их мышлении. Бог является диалектическим процессом, который полностью воплощается в современности, ликвидируя всякую тайну и инаковость. Деконструктивистская же теология представляется на примере таких филосо-фов, как М. Тэйлор, Дж. Капуто, Дж. Ваттимо, которые строят онтологию на идеях Ж. Дерри-да, представляя мир в качестве бесконечной сети означающих, связанных в необъятную непознаваемую структуру.

Статья раскрывает философское содержание радикальной теологии, выявляя две основные группы принципов, задействованных теологами для построения своих «систем» – принципов диалектики и деконструкции. В статье раскрывается сущность радикальной теологии как религиозного мышления, преодолеваю-щего и переживающего «смерть Бога», рас-сматривается генезис радикальной теологии в работах Ф. Ницше, выражающийся в исчезно-вении объективной истины и падении мира сверхчувственных идей на землю; и в работах Г. Гегеля, представившего Бога в виде диалектического процесса самоотрицания. Это противоречие развивается в работах Т. Альтицера и В. Гамильтона, которые видят сегодняшний мир в трагическом свете – конечность и обреченность становятся основными категориями в их мышлении. Бог является диалектическим процессом, который полностью воплощается в современности, ликвидируя всякую тайну и инаковость. Деконструктивистская же теология представляется на примере таких философов, как М. Тэйлор, Дж. Капуто, Дж. Ваттимо, которые строят онтологию на идеях Ж. Деррида, представляя мир в качестве бесконечной сети означающих, связанных в необъятную непознаваемую структуру.

В статье рассматривается философия афинско-го политического деятеля Солона, заложивше-го основы демократического устройства Аттики. Цель работы – изучить особенности мировоззрения Солона, а также исторический контекст, который повлиял на его формирование. С помощью историко-генетического метода в статье анализируются политико-социальные предпосылки появления философии мудреца. Историко-сравнительный метод используется для критического осмысления древних источ-ников. Типологический метод помогает соотнести мировоззрение Солона с общим разви-тием античной мысли архаической эпохи. В основе исследования лежит исторический подход, который необходим, чтобы связать формирование философии афинского мудреца и тех событий, которые происходили в полисе в архаический период Эллады.В современной историографии Солон чаще всего рассматривается как политический деятель, законодатель Аттики. Мировоззрение «семи мудрецов» изучается в общем контексте становления античной общественной мысли. Новизна и актуальность данной статьи заключаются в детальном рассмотрении новых понятий, которые появляются в мировоззрении Солона как одного из представителей «семи мудрецов» и прослеживаются в дальнейшей философии древней Греции, а именно – появ-ление индивидуализма и понятия «меры».В античное время Солон причислялся к «семи мудрецам», которых почитали эллины. Фило-софия «семи мудрецов» – это начальный период формирования древнегреческой мысли, постепенный отход от эпического и мифологического восприятия мира. Отсюда необходимость детального изучения данного периода формирования философской мысли. Актуальность данной темы подтверждается тем, что мировоззрение «семи мудрецов» – совершен-но новый этап развития античного мировоз-зрения. Появляются новые категории и понятия, которые отсутствуют в эпическом мировосприятии эллинов. Взгляды «семи мудрецов» заложили основу для последующего раз-вития философии в Элладе.Несмотря на то, что у древних авторов список лиц, которые причисляются к семи мудрецам, постоянно меняется, Солон упоминается почти в каждом перечислении мудрецов. Кроме этого, изучению мировоззрения Солона помогает сохранность источников, которые описывают его деятельность. Особенно важны сведения Аристотеля, Геродота, Плутарха. Не менее важны сами элегии законодателя, сохранив-шиеся до нашего времени, которые отражают взгляды Солона на современную ему действительность. В статье изучаются мировоззрение законодателя, появление понятия «меры» в философии мудреца. Рассмотрение социаль-но-политического контекста помогает понять, в каких условиях происходило становление лич-ности Солона. Реформатор, будучи благородного происхождения, занимался торговым делом, что повлияло на его образ жизни и вос-приятие действительности. Солон жил в эпоху, когда шла постоянная аристократическая борьба, которая подрывала стабильность афинского полиса. Кроме этого, господство знатных родов приводило к тому, что простым людям было недоступно участие в политиче-ской жизни. Солон был свидетелем данных процессов, которые повлияли на его мировоз-зрение. Несправедливость, постоянная борьба за власть, корыстолюбие, злоупотребление – те категории, которые мудрец осуждает, про-тивопоставляя им любовь к родине, закон, чувство меры. Исторический анализ биографии Солона позволяет сделать выводы о том, как формировались взгляды афинского мудреца.